«Не погаснет свеча, будет долго гореть…»
Два огромных тома уголовного дела Магжана Жумабаева, хранящиеся в архивах Комитета национальной безопасности в Алматы, дают представление о многих, до недавнего времени неизвестных фактах из жизни поэта. Они также раскрывают внутренние переживания Магжана как сына своего народа, как гражданина, который не хотел мириться с существующим положением культуры, поэзии.
Если внимательно вчитаться в строчки этого уголовного дела можно представить, какими методами велось следствие, как добивались от него «правдивых» показаний. В подстрочнике многочисленных протоколов допросов по крупицам удается воссоздать трудную жизнь Магжана Жумабаева. Вот как он сам рассказывает следователю о себе:
«Родился я в Полудинской волости, в 1893 году, в семье крупного скотовода-бая. До 1909 года находился на иждивении у родителей, учился у мулл. В 1911 году отец отправляет меня в Уфу, где определяет в медресе Галлия. Здесь я стал готовиться для поступления в Омскую учительскую семинарию, для чего изучал русский язык. После окончаний семинарии, в 1917 году, стал работать в областном казахском комитете. Затем поступил в учительский институт. По время колчаковщины заведовал в Петропавловске двухгодичными учительскими курсами. Спустя год меня назначили редактором газеты «Бостандык туы». В 1923 году я уехал в Ташкент, где стал преподавать и работать членом казахской научной комиссии. Еще через год я поступил в Московский литературно-художественный институт, имел стипендию Туркестана. Но потом меня лишили этой стипендии, так как я состоял на службе в Центрриздате. В 1926 году я вернулся в Петропавловск, где стал работать в совпартшколе, преподавать русский язык казахам, а казахский — русским...». Как видим, ничего криминального в биографии Магжана Жумабаева нет. Он проходит путь, типичный для интеллигенции того времени. Параллельно учебе и работе пишет стихи, посвящая их проблемам своего народа, судьбе нации в период революции и гражданской войны, сотрудничает в журналах. Составляет казахский букварь для ребятишек, переводит произведения классиков русской и зарубежной литературы, стремясь познакомить с ними своих земляков-казахов. Попытки издать стихи дома не увенчались успехом. Тогда он обращается в Казань, где учился, где его хорошо знал как талантливого поэта. Книжка стихов тиражом в 5000 экземпляров вышла здесь в 1922 году. В нее вошли все его произведения: «Я заблудился», «К товарищу-коммунисту», «Огонь», «Восток» и другие, сегодня пока еще мало кому известные поэтические миниатюры.
Помог издать сборник его давний друг Бирнияз Кулеев. Однако продать успели лишь часть тиража, остальные 3000 экземпляров были изъяты и опечатаны в Казанской типографии.
В 1923 году Туркестанское государственное издательство делает попытку вновь издать Магжана Жумабаева. В предисловии ко второму изданию, написанному Султанбеком Куджан-оглы, говорится:
«Мы издали стихи Магжана Жумабаева, считая, что они заслуживают почетное место в киргизской литературе. Поэтические произведения автора читатели уже знают. Ясно, что в деле возрождения новой литературы там, где только начинает вырабатываться литературный язык, заслуга таких поэтов, как Магжан, громадна.
Считающийся до сих пор в Туркестане языком кочевников-скотоводов и признанный неподходящим, неудобным для деловой переписки и для печати, киргизский язык в стихах Магжана выявляется как гибкий, богатый, чистый и легкий и вполне обработанный. Поэтому мы в стихах Магжана имели в виду больше литературную сторону, чем их политическое содержание. И читатель не должен обращать внимания на те места, где встречаются противоречия к марксистскому мировоззрению. А побольше обращать внимания на красоту и художественную, сторону, на образность, должен серьезно вникать в их исторический смысл...».
НКВД, напротив, обращало больше внимания именно на политическое содержание стихов Магжана. В 1929 году ой был арестован, в числе, других 42-х человек его обвинили в контрреволюционной деятельности и в шпионаже в пользу Японии, в сотрудничестве с партией «Алаш-орда», в знакомстве и дружбе с ее идеологическим лидером Алиханом Букейхановым. Обвинение в национализме Магжан полностью отвергал:
«По своему убеждению я был националистом приблизительно с 1911 по 1924 год, то есть до переезда в Москву. Под влиянием трудов Плеханова, Луначарского, произведений Горького, Брюсова мои убеждения начали меняться. Лично я думаю, что сейчас я подошел ближе к коммунистическому мировоззрению, но подтвердить это ничем не могу...».
Еще Магжан Жумабаев обвинялся в том, что, будучи в Омске, активно помогал организации «Бирлик», которая впоследствии примкнула к «Алашорде». Если обратиться к истории, то можно узнать, что партия «Алашорда» была создана в 1917 голу. В том же году состоялся и всеказахстанский съезд этой партии, где избрали подпольное правительство с председателем А. Букейхановым. В него, по замыслам лидеров «Алаш-орды», должен был войти и Магжан Жумабаев. Однако взгляды Магжана разошлись со взглядами партии, ставящей своей целью вооруженное свержение Советской власти. Под влиянием прогрессивных в то время идей писателей России и Казахстана он становится на сторону большевиков. Однако это оказалось слишком запоздалым решением. Теперь-то мы знаем, как умели следователи НКВД вышибать из своих «собеседников» нужные показания. В деле Магжана Жумабаева большинство их отпечатано на машинке, что свидетельствует о том, как в кабинетах заранее готовились эти показания, а потом подследственного попросту заставляли их подписывать. Ибо как можно расценить явные наговоры Магжана на самого себя?
Ответ. Я решительно раскаиваюсь в преступлении. Действительно, по день своего ареста являлся агентом японской разведки и по ее заданиям сел шпионскую работу.
Вопрос. Говорите, когда и кем вы были завербованы в японскую разведку?
Ответ. В качестве агента японской разведки я был завербован в Омске в 1919 году Букейхановым Алиханом, являвшимся японским агентом... Вскоре после колчаковского переворота в Омск прибыла делегация «Алаш-орды» в составе ее лидеров Букейханова. Танашева, Габбасова, Ермекова. Делегация имела цель добиться от Колчака признания правительства «Алаш-орды» и установления контакта для дальнейшей борьбы с Советской властью. Но, как оказалось, цель эта не увенчалась успехом. Будучи согласен со второй частью относительно борьбы с большевиками, Колчак не шел навстречу в первой части — он не признавал правительство «Алаш-орды» и ее автономию».
10 лет лагерей — такой вердикт вынесли органы НКВД. В 1935 году Магжан Жумабаев возвращается в Петропавловск. Но найти работу ему, имеющему ярлык «врага народа», было по так просто. Он пишет письма казахским писателям с просьбой устроить его на работу, обращался и в Союз писателей Казахстана. В деле имеется письмо Сабита Муканова;
«Выражаем вам свою благодарность в том, что именно к нам вы обратились в такую трудную минуту...».
Далее Сабит Муканов одобрил стремление Магжана заниматься литературной деятельностью, подсказал, как надо работать и над чем. И если, мол, М. Жумабаев докажет, что встал на путь исправления, то будет принят в Союз писателей Казахстана.
После этого письма Магжан Жумабаев едет в Алма-Ату. Но там, в столице, в декабре 1937 года его взяли под стражу. Следствие длилось недолго. Вновь поэт обвинялся в тех же грехах, за которые отбывал наказание на Соловках. Виновным себя Магжан Жумабаев не признал. Однако уже через несколько дней он подписывает протокол и свое заявление на имя народного комиссара внутренних дел с признанием своей вины:
«Желая искупить свою вину перед Советской властью, чистосердечно заявляю, что предъявленные мне обвинения в шпионаже в пользу одного иностранного государства подтверждаю. Шпионажем в пользу Японии я, Жумабаев, занимался с 1919 по 1929 год, то есть до моего ареста и отправки в лагеря. По отбытия таковых и возвращении в Казахстан, в 1936 году я вновь возобновил свою деятельность в пользу названных государств и восстановил связь с членами националистической организации. Показания о своей шпионской деятельности я дам дополнительно. М. Жумабаев».
Думается, к Магжану были применены меры как физического, так и психологического воздействия. Тем более, что он уже отсидел в лагерях не один год и хорошо зная повадки и методы НКВД, знал, что все равно осудят, Потому, видимо, и решился на такое письмо, желая сохранить себе жизнь. Но этого не случилось. 15 марта 1938 года Магжан Жумабаев был приговорен к расстрелу. Приговор сразу же привела в исполнение.
Впервые с ходатайством о реабилитации, а также с просьбой сообщить какие-либо сведения о судьбе Магжана обратилась в 1959 году его вдова Зулейха Жумабаева. Она написала письмо на имя тогдашнего Председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущева. В результате этого ходатайства материалы архивно-следственного дела были пересмотрены Военным трибуналом Туркестанского военного округа. 8 июля 1960 года принято решение:
«Решение Комиссии НКВД и Прокурора СССР от 11 февраля 1938 года в отношении Жумабаева Магжана Бекеновича отменить и дело на него прекратить: в части обвинения в антисоветской и националистической деятельности по пункту 9 ст. 5 УПК Узбекской ССР, так как он уже был осужден за эти деяния постановлением Коллегии ОГПУ от 4 апреля 1930, года к 10 годам ИТЛ и их отбыл. А в части обвинения его же в шпионской деятельности по ст. 5 п. 1 УПК Узбекской ССР, то есть за отсутствием события преступления. Военный прокурор ТуркВО, генерал-майор юстиции Пастревич».
Справедливость восторжествовала. И многогранное творчество Магжана Жумабаева, вскормленного землей Северного Казахстана, где сибирская тайга граничит со степями Сары-Арки, ныне, возвращается к своему народу. Издательства республики приступили и выпуску сочинений поэта на казахском языке. Жаль, что мало его стихов переведено на русский. Русскоязычному читателю трудно судить о поэтических достоинствах произведений земляка. Однако хочется верить, что все же найдется переводчик, который возьмется за это трудное, но нужное дело. И мы сумеем окунуться в родник магжановской лирики, такой, как вот это стихотворение, переведенное Владимиром Акимовым:
...Даже если ненастье,
слякоть и грязь,
Или ветер свирепый дует,
ярясь,
Ты гори, огонек, я так
искрение рад,
Что ты в слабей руке
трепещешь, борясь.
И пусть нет здесь разящего
душу огня,
Серебристость есть
звездная, золото дня.
Не погаснет свеча,
будет долго гореть.
Ведь светилам небесным
она родня...
Л. Ильиных
Ильиных Л. «Не погаснет свеча, будет долго гореть..» // Ленинское знамя.- 1993.-17 июня.-с.3
