Судьба поэта
В ряду самых знаменитых поэтов всех времен и народов нет, пожалуй, ни одного поэта, который перенес бы столько страданий и гонений со стороны своих соплеменников, как казахский поэт Магжан Жумабаев.
В период духовного возрождения общественной жизни и после внезапного развала советской империи поставлена задача перед научной и творческой интеллигенцией о глубоком изучении так называемых "белых пятен" в нашей национальной культуре. В истории казахской национальной литературы "белым пятном" надолго оставалось творчество казахского поэта Магжана Жумабаева, реабилитированного еще в 1960 году
Весь казахский народ, особенно его современники, а также родные братья и сестры поэта с небывалым торжеством и радостью услышали о том, что наконец-то имя их любимого поэта очищено от грязи, и с полным основанием ожидали, что теперь изумительные по своей красоте произведения первого последователя великого Абая станут достоянием казахского народа. Но судьбе угодно было поступить по-своему: оставшиеся еще в живых недоброжелатели Магжана всеми силами снова взялись "за дело" с тем, чтобы окончательно и навсегда отгородить его имя от современного мира, чтобы новое поколение не услышало о существовании в прошлом этого великого поэта.
Спрашивается: почему? Чем навредил этот Магжан своей родной культуре и литературе? Чем огорчил он молодую интеллигенцию, пришедшую в литературу после Октябрьской революции? Во имя чего она вступила в бой против своего высокообразованного предшественника?
Вот такие сверхсложные вопросы встают теперь перед современниками, когда молодое поколение для себя открыло изумительно потрясающие творения оклеветанного в прошлом Магжана.
Лишь только теперь, после передышки от имперского диктата, мы можем и должны осознать заблуждения и ошибки прошлого, чтобы понять ТАЙНУ ТЕРРОРА, который возглавлял "великий вождь всех времен и народов".
Ко времени образования автономной республики в Казахстане существовали два вида интеллигентов-казахов: высокообразованные алашординцы и малограмотные представители так называемого "пролетариата", ведущие борьбу против представителей несуществующей "буржуазии". Вот эта отсталая часть об-щества, вдохновленная духом нового времени, пошла в атаку против своих единоверцев ради того, чтобы занять ведущее положение во вновь образованном государстве. Поэтому они последовательно и планомерно вели борьбу против несуществующих "врагов народа" и искусственно ими созданных "националистов".
Во всех случаях они в первую очередь свой прицел направляли против самой крупной, самой выдающейся личности, чтобы она не мешала им на пути к карьере. Именно такой опальной личностью для них оказался Магжан Жумабаев, который, закрыв глаза, неустанно и без оглядки работал на благо своего любимого народа. Казахские наследники Сталина, поддерживаемые некоторыми русскими злопыхателями из ОГПУ, путем насилия и беззакония принялись за уничтожение лучших умов только что получившей свободу молодой республики, привлекая при этом отсталую часть общества к своей агрессии, что фактически открыло им зеленую улицу для полного разгула.
1920- 1930-е годы были сложными, они все еще остаются не до конца понятыми годами в истории советской литературы. Особенно в казахской литературе царил РАППовский дух. И не только в литературе, но даже и в общественной жизни бедная часть казахского населения подняла свою голову, приписывая себе заслугу русского пролетариата, свергнувшего "ненавистный режим царизма". В этой сложной ситуации и стихоплеты, умевшие кое-как рифмовать, пытались стать последователями идей "пролетариата', согласно которым дореволюционное наследие любой национальной литературы было буржуазным хотя бы по-тому, что оно создано писателями, вышедшими из среды буржуазии. В соответствии с такой концепцией пролетарскую литературу могли создавать только те писатели, которые имели якобы пролетарское происхождение, при этом игнорировалось то, что у казахов не было ни буржуазии, ни пролетариата. Эти пришельцы в литературу во весь голос кричали даже о вредности поэзии Абая как "идеолога зарождающейся казахской буржуазии" (ЛЭ, т. I, 1929).
Такой метод навешивания ярлыков в те годы имел слишком наглядное и откровенное применение в казахской литературе.
Благодаря принципам, провозглашенным еще XX съездом КПСС, ошибки прошлого были исправлены. Однако в отношении Магжана Жумабаева оставались жить прежние отрицательные оценки сорокалетней давности.
Да, поэт был оболган из зависти к его могучему таланту. Некоторые нынешние недобросовестные "радетели" культуры, ищущие легкий путь к славе, продавая дьяволу свое собственное человеческое достоинство, долго продолжали препятствовать встрече выдающегося поэта с его любимым народом. Они даже не хотели принимать во внимание и неоднократные публикации центральной печати о поэте. Например, в № 11 за 1988 год журнал "Огонек" писал: "В Казахстане хранят упорное молчание о поэте Магжане Жумабаеве, заклейменном в оные годы националистом, дважды (1930 и 1937) репрессированном. Бумага о реабилитации есть, однако творчество его все еще ждет реабилитации".
Вот такими были позиции некоторых приверженцев культа личности "гениального вождя". Поэтому Магжан долго находился в центре сложных интриг и провокаций и после первой реабилитации 1960 года.
В действительности Магжан Жумабаев был высокообразованным поэтом, человеком с энциклопедическими знаниями. Владел многими языками: русским, арабским, персидским, турецким, а также всеми диалектами тюркских языков, в том числе древнетюркским. Притом он хорошо знал и был близко знаком с такими корифеями русской культуры, как Максим Горький, Анатолий Луначарский, Валерий Брюсов, Сергей Есенин, Всеволод Иванов и со многими другими. (Магжан с Есениным вместе в один день, в один час окончили Высший литературный (вечерний) институт им. Брюсова в 1925 году). Он внес огромный вклад в углубление и качественно новое наполнение духовной взаимосвязи русского и казахского народов. На высочайшем художественном уровне были переведены произведения таких мастеров слова, как М. Горький, Вс. Иванов, М. Лермонтов, Мамин-Сибиряк, Г. Гейне, В. Гете и другие. Имеется ряд стихов, переведенных с подлинников арабских, персидских поэтов.
Поэт он был своеобразный, самобытный. Имел только ему присущий слог, удивительную напевность, истоки которой лежат в глубинах народной поэзии и поэзии Древнего Востока. К Магжану можно отнести слова М. Горького, сказанные им о С. Есенине: "С. Есенин не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии..." (М. Горький. О литературе. М., 1953, стр. 251). А в последующих своих произведениях Магжан уже своей неповторимостью также напоминает творчество А. Ахматовой, Б. Пастернака, А. Блока. В пору его творческого взлета даже его недоброжелатели признавали его большой талант. Они даже писали: "...Среди буржуазно-националистических писателей наиболее крупной фигурой был Магжан Жумабаев" (Очерки истории казахской советской литературы. М., 1960, стр. 26).
"...Из казахских писателей я, конечно, люблю Абая...
После него — Магжана. Люблю его европейское естество, его яркость и блеск. Магжан - поэт огромной культуры. Его поэтическая индивидуальность настолько уникальна, что он перерастает рамки своей эпохи. Поэтом можно быть, опережая свое время, свою эпоху. Пока литература не будет иметь свое ярко выраженное лицо, она не будет настоящей литературой.
...Из числа всех нынешних писателей только слово Магжана устремлено в будущее и достойно останется в памяти грядущих поколений. Я не уверен и очень сомневаюсь в том, что сказанное каждым из нас, кроме него, останется в литературе".
Мухтар Ауэзов.
"Данные о себе". Январь, 1929 год, Ленинград, ЭЭММ, п. № 382, стр. 9.
СУДЬБА ПОЭТА
Справка.
Дело по обвинению Жумабаева Магжана Бекеновича, 1893 года рождения, до ареста по настоящему делу (30 декабря 1937 года) без определенных занятий, пересмотрено военным трибуналом Туркестанского военного округа 8 июля I960 года.
Постановление от 11 февраля 1938 года отменено и дело прекращено.
Жумабаев Магжан Бекенович реабилитирован посмертно.
Председатель военного трибунала Турк.ВО
генерал-майор юстиции Приймак.
КТО ОН, ЭТОТ МАГЖАН, О КОТОРОМ СТОЛЬ ВЫСОКО ОТЗЫВАЛСЯ
КРУПНЕЙШИЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ КАЗАХСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ?
КАКОВЫ ИСТОКИ ЕГО УДИВИТЕЛЬНОЙ СУДЬБЫ?
Еще в младенчестве, окончив аульную частную школу, Магжан поступает в Петропавловское духовное училище, где в основном изучает восточные языки. После он прошел как высшую школу-медресе Галия (г. Уфа), так и Омскую учительскую семинарию и Московский литературный институт под руководством В. Я. Брюсова, который, кстати, Жумабаева называл "казахским Пушкиным". В 1925 году в статье, опубликованной в журнале "Лениншіл жас" ("Ленинская смена"), крупнейший критик и литературовед Жусупбек Аймаутов писал: "Магжан силен чеканностью, образностью и выразительностью слога. Слова в его стихах подобны жемчужинам, нанизанным на шелковую нить. Стихам его присущи нежность, порою печально-горестная тональность. Подобного поэта, как Магжан, с его мягким, теплым, эфирным звучанием слога, не встретишь и среди современных казахских поэтов. Он умеет извлекать чарующие звуки из сердца-кобыза. Какие бы стихи ни слагал Магжан, они удивляют своей чудной красотой и непостижимым совершенством...".
В поэтическом мире после Абая нет ни одного поэта, кроме Магжана, создавшего новые формы стихосложения, новую школу, которая выдвинула целую плеяду казахских поэтов. Доказательством этого могут служить его стихи "Немного по Фету", "Александр Блок", "Восток", "Золотая степь" и так далее.
Как сотрудник "Восточного издательства" в Москве, в двадцатые годы поэт, стремясь внести свой вклад в дело пропагандирования идей всеобщего просвещения и педагогики, выпускает множество учебников для начальных и средних школ, а также объемистую книгу под названием "Педагогика".
Итак, можно смело сказать: Магжан есть Валиханов в востоковедении, Алтынсарин - в педагогике, Абай - в поэзии.
Да, печально то, что тень на эту жемчужину казахской поэзии была наброшена в основном соперническими устремлениями таких недоброжелателей, какими были Отебай Турман-жанов, Габбас Тогжанов, Абдрахман Байдильдин, Нигметжан Сырганбеков, Таутан Арыстан-беков, Сабит Муканов и многие, многие другие, которые считали себя "духовными вождями" пролеткульта и казахстанского РАППа. Именно они всеми силами стремились очернить его доброе имя и ввести в заблуждение тогдашнюю молодежь, направляя ее на путь "цветущего коммунизма". А позже, когда Магжан был реабилитирован в 1960 году, ничтожная часть, оставшаяся в живых, растерялась и старалась опять отгородить имя поэта от современного мира, чтобы не покрыть позором себя, и вступила в бой против мертвого поэта, называя его реабилитацию "граждан-ской", как - будто бы советское правительство именно для Магжана придумало особую форму реабилитации. Спрашивается: почему? В данном случае виновато и плагиаторство, "вдохновлявшее" бездарных стихотворцев в те годы, когда поэт отбывал срок наказания. Для ясности возьмем лишь один пример из стихотворения С. Муканова.
У Магжана:
Туркістан – екі дуние есігі гой,
Туркістан - ер туріктін, бесігі гой,
Тамаша Туркістандай жерде туған
Туріктін тэнірі берген несібі гой.
У Сабита:
Ресей – екі дуние есігі гой,
Ресей - улы орыстын бесігі гой,
Тамаша Ресейдей жерде туған,
Орыстын тэнірі берген несібі гой.
Вот таково "сходство" Сабита-"пролетариата" с Магжаном-"буржуем"!
После такой "очаровательной" ситуации каждый из нас глубже - поймет смысл плагиаторства, возвышающего одного, толкающего в пропасть другого.
Такое "сходство" Магжана - не с одним Сабитом, а со многими лжепатриотами двадцатых, тридцатых годов. Поэтому они терпеть не могли имени Магжана, одним лишь своим простым звучанием могущего разоблачить "пролетарских" поэтов.
После первого ареста в 1929 году он, отбывая срок наказания исправительно - трудовых лагерях, в 1935 году с письмом обратился к Горькому, который ходатайствовал перед советским правительством о его освобождении. В начале 1936 года он был освобожден из места заключения. Приехав, стал преподавать русский язык и русскую литературу в русской средней школе № 7 имени Пушкина в г. Петропавловске. 18 марта 1937 года по вызову тогдашнего руководства Союза писателей Казахстана он отбыл в г. Алма-Ату. 27 декабря 1937 года был арестован вторично, но на этот раз без предъявления обвинения, и был отправлен на вольное поселение...
Писать стихи Магжан начал с 14 лет. Произведения его печатались в газетах и журналах на казахском и татарском языках. Первый сборник его стихотворений "Шолпан" ("Предутренняя звезда") вышел в 1912 году в Казани. В 1991 году в Казани вышел роман классика татарской литературы Галимжана Ибрагимова "Казашка", который на первой странице своего сочинения в качестве эпиграфа приводит строфу из стихов юного Магжана:
Ты видишь простор бесконечный, степной,
Как шалью, покрытый беспечной травой.
Здесь горы да небо, медовые реки.
Я сын твой, Отчизна, рожденный тобой.
В 1922 году в Ташкенте в журнале "Шолпан" (№№ 3-5) была опубликована поэма "Батыр-Баян". Сборник избранных произведений также вышел в Ташкенте в 1923 году с предисловием тогдашнего секретаря ЦК КП Туркестана С. Ходжанова. В 1924 году выходит сборник "Сункар жыры" ("Песня сокола") в Москве. В 1925 году - книга "Акбоз ат" ("Белый конь"), перевод Мамина-Сибиряка. В эти же годы выходит из печати множество рассказов и новелл Всеволода Иванова в его же переводе, а также циклы его оригинальных стихотворных произведений о древнем Туркестане, о Волге и Яике. Высокохудожественные романтические его поэмы "Старая сказка" и "Новая сказка" также вышли из печати в 1925-1926 годах. В 1918-1921 годах Магжан работал ответственным редактором первой казахской совет-ской газеты "Бостандык туы" ("Знамя свободы") в городах Омске и Петропавловске. Одновременно был директором советских учительских курсов в этих же городах.
С 1922 года он работал старшим преподавателем Казахско-киргизского института просвещения в г. Ташкенте., В конце 1923 года он по вызову первого наркома просвещения РСФСР (СССР) А. В. Луначарского прибыл в Москву, где преподавал восточные языки и литературу в Университете Востока, Одновременно учась на вечернем отделении Высшего литературного института.
Такая титаническая трудоспособность писателя и ученого была не по вкусу тем карьеристам, которые были не в состоянии создать ничего ни в просвещении, ни в литературе, кроме шумихи вокруг узкой идеи пролеткульта и РАППа.
Если не было бы фараонов, как говорится в народе, то, пожалуй, не было бы и Моисея. Так и здесь: если бы не было "казахских фараонов" в лице его бездарных и завистливых злопыхателей, то не было бы и Магжана, ставшего для них объектом ненависти.
Порою Магжан не мог терпеть их, иногда сам первым щекотал нервы недальновидным людям. Тогда его недруги старались к доброму имени поэта прибавлять что-нибудь черня - его. А поэт, олицетворявший собой пример благородства и чистоты, был беспощаден ко всем проявлениям пошлости и бесстыдства. Он не мог терпеть, если на душе того или иного его недоброжелателя замечал неладное.
Он был остер на язык. Едкий его язык множил ему врагов. А враги его были также не из простых, наоборот, некоторые из них занимали большие посты. В их адрес Магжан писал иногда полушуточные, полусерьезные эпиграммы вроде:
Толстопузый серый пес
Тяжестей на себе много нес.
(Про Сабита Муканова).
Позор! Позор! О боже, смешно,
Абил-Дьявол управляет страной успешно!
(Про Абилхаира Досова).
Косоглазый, косноязычный Ахмет,
Автор тысячи "драм", но прока нет.
(Про Ахмета Баржаксина; перевод подстрочный).
Именно такие эпиграммы дразнили некоторых его коллег.
Итак, Магжан не тот, каким его рисовали наследники зла!
Магжан - наш! Гордый сын своего народа, вознесший сыновнее чувство к нему на такую высоту, откуда можно было бы обозреть все дали его истории. Он дал яркий образ своего - народа в прошлом, открыл нам веками скрытые тайники его внутренней жизни, освещая ее новым сверкающим заревом.
Наконец, он был постоянно занят не только чисто писательской работой, но и педагогико-просветительской: именно эта постоянная занятость и невозмутимая беспечность, присущая каждому мыслителю, привели его к гибели. Он был настолько беспечным в быту и занятым творчеством, что даже не мог заметить собиравшейся над ним грозы, окончившейся для него страшной трагедией. Отсюда вытекает второй вывод: человек творил, создавал, а его враги стерли его с лица земли ради своего личного возвышения.
Я, человек, довольно хорошо знающий истоки трагедии этого необычайного поэта, пришел к собственному заключению, что он, Магжан, пал жертвой своего собственного таланта. Человек, имеющий грандиозную роль в развитии науки, просвещения, литературы и культуры казахского народа, стал чужим для него и при своей жизни, и после своей смерти.
Способы и методы так называемых "шолак-белсенди" ("лжеактивистов") - наследников беззакония и зла, свирепствовавших в прошлом, не соответствуют теперь духу времени. Казахский народ в будущем безусловно постепенно приобретет свою национальную форму, которую он потерял в годы свирепствовавшего сталинского глухого диктата, и. Магжан, как гордость казахской нации, останется величайшим мастером поэтического слова.
Ныне же очевидно одно: трагичный исход его судьбы был предопределен его чрезвычайным талантом и популярностью, которые порождали черную зависть в кругу соперников поэта. Этот фактор и спровоцировал преждевременный закат его яркой звезды.
Хамза АБДУЛЛИН,
член Союза писателей Казахстана.
Абдуллин Х. Судьба поэта// Юридическая газета.- 1996.-9 апреля.-№23.- С.14-15
