Песнь о неистовом Баяне
В культурной жизни Астаны — событие: при активном содействии посольства Франции в Казахстане осуществлен совместный франко-казахстанский проект — постановка уникальной поэмы репрессированного поэта Магжана Жумабаева «Батыр Баян».
Это было что-то новое: во-первых, музыку к этому спектаклю писали сразу два композитора — Франсуа Жанно из Франции и Бекболат Тлеухан, заслуженный артист Казахстана, лауреат Государственной премии. Затем оба музыканта взялись за постановку: месье Ф. Жанно написал музыку в классических и джазовых тонах для симфонического и фольклорного оркестров, а сольные номера сочинил и подготовил Б. Тлеухан. Привлечены были также хор под руководством Ержана Даутова и хореографическая группа (балетмейстер-постановщик — Турсынбек Нуркалиев). Участвовал и фольклорный септет: шертер, бас-домбра, прима-кобыз, домбра, шан-кобыз, ударные и кыл-кобыз. Такая масштабность напоминала Г. Берлиоза, который вывел на площадь сразу 300 кг одних только медных инструментов, не считая прочих. Но времена Берлиоза давным-давно миновали, а в Астане такую постановку осуществили.
Сюжет поэмы М. Жумабаева прост, но от этого не менее трагичен. Ноян — младший брат лучшего воина Абылай-хана Батыра Баяна, будучи пятнадцати лет от роду (возраст Ромео), влюбляется в прекрасную калмычку. Коварная полонянка обещает стать его женой только в том случае, если юный воин уедет вместе с нею в калмыцкие степи. Влюбленный юноша соглашается и покидает отечество. Но в то время шла война с калмыками, а это означало только одно — Ноян стал предателем, как Андрий в «Тарасе Бульбе». Андрия покарал отец, а в нашем случае за жизнью Нояна отправился его брат Баян. Славный батыр, конечно же, не мог ни промахнуться, ни пожалеть юношу, как не пожалел и красоту обольстительницы. Но страдая по убиенному младшему брату, он ищет себе смерти и находит ее.
К постановке были привлечены все силы Национального театра оперы и балета, а в придачу к ним — фольклорный ансамбль и джазовый квартет во главе с Ф. Жанно (саксофон).
Маэстро Жанно писал музыку в пятитоновой модерновой системе А. Шенберга, которая, по его мнению, точно ложится на казахский фольклор. И джаз звучал странно, таинственно, потрясающе, но инородным никак не казался. Месье Жанно — ярый поборник древней музыки, из какого бы региона она ни была. Он считает, что Запад сильно проиграл, не сохранив наиболее примечательные черты собственного фольклора. И в этом казахская культура имеет большое преимущество перед западной, свидетельство чему — нынешняя постановка. Свое понимание казахской музыки Ф. Жанно сумел передать и дирижеру-соотечественнику Кристофу Мангу. Отсюда их полное взаимопонимание.
А главная роль была отведена казахским музыкантам, среди которых блистал Бекболат Тлеухан. С тех пор, как стал чиновником, он больше трех лет не выходил на сцену. А тут загорелся. Уж очень новое, необычное было задумано действо. Да и времени даром вице-министр не терял — давние свои изыскания включил в этот спектакль. Во-первых, Бекболат Тлеухан возродил поэзию жырау — творчество Казтугана, Доспанбета, Шальгеза, Актамберды и других древних сказителей. Во-вторых, это именно он возвратил трехструнную домбру, которая когда-то была главным инструментом казахов. А главное — он воскресил и продемонстрировал старинную манеру исполнения.
В спектакле Бекболат Тлеухан предстал сразу в нескольких ипостасях. В роли Жырши — мастером вдохновенным, благородным, возвышенным, с редкостной чистотой и силой голоса. В его вокале были различимы и былинные, эпические интонации, и шаманское горловое пение, и высокие акынские тона. За время спектакля Жырши — Тлеухан менял инструменты: кыл-кобыз — на трехструнную домбру, а ее, в свою очередь, — на двухструнную. Это было пиршество, ренессанс струнной музыки.
У казахов не в чести духовые инструменты — они не позволяют петь. А вот струнные — смычковые или щипковые — считаются культовыми. Так и звучало надрывное веретенное жужжание кыл-кобыза, в котором слышались то ли человеческий плач, то ли клики перелетных птиц. Мерцали обе домбры, свои краски вносили симфонический и фольклорный оркестры, монотонностью завораживал шан-кобыз… Оркестровая звукопись удивительна: здесь были и звуки скачек, и лязг оружия, и точно переданные душевные движения главных героев поэмы. И все сопровождается черно-белой графикой танца. Строгий рисунок усугублял трагедийность сюжета. И особую роль играл свет. Таинственное свечение выхватывало то балетную группу, то фигуру Жырши, то целиком всю сцену.
Был и еще один персонаж в этом музыкально-хореографическом представлении — Поэт. Махмут Тойкенов декламировал поэму, а уж вокруг его чтения разворачивалось все действо. По замыслу это была роль самого Магжана Жумабаева, что и стало подлинной находкой. Поэт читал стихи, написанные былинным слогом, декламируя их в такт музыке, танцу и свету. И откликался на его слова Жырши (Бекболат Тлеухан), дробно рассыпалась домбра Кюйши (Рустем Кулшебаев), растекалась по сцене балетная труппа. Страдал хор, интриговал джаз, вздыхал симфонический оркестр, вспыхивал фольклорный ансамбль…
Этот трагический сюжет был настолько классическим, что французские гости сравнили «Батыра Баяна» с «Песнью о неистовом Роланде» и не видели в этом сопоставлении никакого преувеличения. Постановка удалась на славу. Скоро «Батыра Баяна» увидят и французские зрители. Только определение жанра — музыкально-хореографическое представление — к сожалению, несколько аморфно.
Для сравнения: россияне, когда ставили поэму А. Вознесенского на музыку Р. Щедрина, определили этот спектакль просто и точно — «поэтория».
Может, и у нас получилась поэтория «Батыр Баян»?
Бектур КАДЫРОВ
г. Астана.
Кадыров Б. Песнь о неистовом Баяне // Казахстанская правда. – 2004. – 18 февраля
