Магжан Жумабаев
(1893 – 1938)
Сложным и тернистым был жизненный и творческий путь Магжана Жумабаева (1893—1938). После окончания медресе в г. Петропавловске и духовного учебного заведения «Галия» (в Уфе) он поступает в 1913 г. в Омскую учительскую семинарию. Уже в годы учебы в Омске Жумабаев имеет репутацию одаренного поэта, выпускает рукописный журнал литературного объединения «Бирлик» («Единство»), занимается общественной деятельностью. Свобода, просвещенность, политическая зрелость, считал он, необходимы для благополучного существования казахов. В стихотворении «Несчастный казах» (1912) поэт обращается к соотечественникам:
Очнись и воспрянь! — Наступила пора.
Тебя день и ночь угнетали вчера.
Жумабаев был замечен алашордынским руководством и введен им в состав своего областного комитета, затем выдвинут кандидатом в депутаты Учредительного собрания, членом комиссии по составлению учебников для казахских школ. Победа Октябрьской революции застала его врасплох, и некоторое время он пребывал в замешательстве. Его неприятие Колчака, от которого, по его словам «несло монархией», обусловило отношение к партии Ленина и к Советской власти. После освобождения Омска Красной Армией Жумабаев редактирует большевистскую газету «Бостандык туы» («Знамя свободы»), затем сотрудничает в ташкентских изданиях — газете «Ак жол» («Светлый путь») и журнале «Шолпан» («Утренняя звезда»).
В 1923—1927 гг. поэт учится в Московском литературно-художественном институте, один из профессоров которого называет его «киргизским Пушкиным». В эти годы он переводит на казахский язык труды К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, произведения М. Горького, Д. Мамина-Сибиряка, А. Блока и др. Он пленил В. Я. Брюсова «высокой поэтической одаренностью. Это от природы... плюс глубокие знания математики, музыки, изобразительного искусства...»99
Таким образом, и в жизни Жумабаева мы различаем два периода: алашордынский и советский. Но и в том и в другом периоде он проявил себя как просветитель, гуманист. «Если даже не брать в расчет его поэтическое наследие,— пишет народный писатель Башкирии Сайфи Кудаш,— которое в период гражданской войны, за известным исключением, безупречно в идейном и тем более в художественном отношениях,— сделанного им достаточно, чтобы помнить и уважать имя Магжана Жумабаева»100.
К. Сайфи дает высокую оценку Жумабаеву как человеку и поэту, считая его одним из наиболее своеобразных и больших мастеров стиха, достойным преемником Абая. «Это — своеобразный, самобытный и очень талантливый поэт. Он имеет только ему присущий слог, удивительную напевность, истоки которой в глубинах народной поэзии»101.
В Жумабаеве, пишет К. Сайфи, как в капле воды отразилась вся сложность эпохи, в которой он формировался, жил, работал и трагически погиб.
Любая попытка дать однозначную оценку его творчеству — возвысить ли его до уровня борца-революционера или, напротив, принизить до уровня врага Советской власти и казахского народа — является вульгарной примитивизацией истории и во втором случае — безответственным нигилизмом в отношении культурного наследия.
И то и другое в оценке творческого наследия Жумабаева, как и в оценке творчества Дулатова и других, к сожалению,: было. Многое сделал в «разоблачении враждебной идеологии» писатель Сабит Муканов. Так, еще в 1923 г. он предлагал казахам отказаться от К. Касымова, Ч. Валиханова, И. Алтынсарина, А. Кунанбаева, А. Байтурсынова, так как они являются выходцами из феодально-байской среды. А в 1926 г. он характеризовал Байтурсынова.как одного из непримиримых противников Советской власти.102 Пьесу Б. Майлина «Ел мектеби» («Народная школа», 1925 г.), он считал направленной против революции, так как автор чернит в ней жизнь в ауле, восхваляет врагов народа, в ней исполняются антиреволюционные песни. На первом пленуме Союза писателей Казахстана (апрель 1937 г.) Муканов обвинил С. Сейфуллина в связях с «бандой Троцкого», так как писатель перевел «антиреволюционный роман троцкистской бандитки» Галины Серебряковой «Молодые годы Маркса» и т. п.103
Стихотворения Жумабаева, написанные поэтом до революции и направленные против царской колонизации, Муканов характеризует как антисоветские. Он обвиняет Жумабаева в невосприятии идей социализма, в непреодолении своих «националистических предубеждений», в том, что Жумабаев остался «придворным певцом баев и феодалов»104. Авторитет писателя, а также зера в незыблемость идеологических установок на протяжении 70 лет не позволяли ученым даже до недавнего времени усомниться в этой концепции. Более того, они расценивают книгу Муканова, изданную в 1932 г., и его суждения о казахской литературе начала XX в. как весьма ценные и объективные105.
При жизни у Жумабаева наряду с горячими поклонниками были и ярые противники. Последние предлагали сжечь все его творения как «ненужный буржуазный хлам». Вышедший в Ташкенте (1923 г.) сборник «Стихи Магжана Жумабаева» с предисловием С. Ходжанова и комментариями Ж. Аймаутова противниками был расценен как алашордынский, так как в стихотворениях «Мой Восток», «Мои казахи» автор якобы печалился по ханской и феодально-байской старине, ее судьбах и т. п. В те годы нетрудно было найти последователей этой точки зрения. Все, что не было революционным, прославляющим революцию и новый строй, считалось контрреволюционным, не нужным народу.
В Москве (в конце 1924 г.) было созвано собрание студентов-казахов, обучающихся в вузах столицы, для обсуждения сборника стихов Жумабаева. Выступавшие говорили, что автор «в большинстве рисует прошлое, ищет старое, воспевает эгоизм, себялюбие», и что «по существу эти стихи направлены не на объединение казахских трудящихся с пролетариатом и крестьянством других народов, не на их интернациональное единство, а наоборот, на их разобщение, сбивание их с правильного пути, блуждание...» Студенты под влиянием «опытных наставников» в своем обращении, принятом на собрании, постановили: во-первых, считать все стихи Жумабаева «контрреволюционными, антипартийными, ничего не дающими трудящимся. Во-вторых, считать издание данного сборника серьезной ошибкой, признать это и не допускать впредь подобной близо-рукости... Мы, казахская молодежь, обучающаяся в Москве,— заявлялось далее в письме,— считаем своим долгом полностью раскрыть перед молодежью и трудящимися республики глубоко ошибочные идейные позиции М. Жумабаева и призываем к этому всю молодежь»
Правильную, на наш взгляд, оценку творчеству Жумабаева при его жизни дал Ж. Аймаутов в статье «О поэтическом творчестве Магжана» (1923). Писатель-критик призывает к объективно-научному анализу наследия Жумабаева, основанному на марксистской методологии. Раскрывая социально-экономические и духовные предпосылки становления мировоззрения поэта, опиравшегося главным образом на богатейший опыт народного мирознания, Аймаутов показал и его слабые стороны и достоинства.
Ставящийся в вину поэту пессимизм по отношению к происходящим событиям Аймаутов объясняет тем, что революция пробудила к жизни силы, утверждающие классовый момент как бы за счет национального. Поэт с обостренным чувством национального самосознания не мог принять главенствующим классовый подход в оценке явлений. И даже город — этот многотысячный людской мир, очаг знаний, техники, культуры, прогресса, постоянно манящий его,— он воспринимал как тупик для развития национального. Исходя из марксистского положения, что «бытие определяет-сознание», Аймаутов считает, что изменение экономической основы общества повлияет на миропонимание Жумабаева. Революционный процесс, втягивая в свой гигантский исторический водоворот все силы народа, взрывая обычаи, традиции предков, жизненные установки, цели и ценностные ориентации людей, неминуемо отразится на его творчестве107.
В своих новаторских поисках Жумабаев опирался на реалистическую традицию, идущую в казахской поэзии от Абая, на русскую классическую литературу. Хотя он и подражал по форме многим мыслителям и поэтам Востока и Запада, но создал своеобразный, глубоко оригинальный поэтический мир. Поэт воспринимает настоящее через отношение к национально-прошлому. Поэтому в начальный период революции и гражданской войны с их голодом, разрухой он не смог правильно понять суть радикальных изменений в жизни народа, взаимоотношения классов и слоев общества, цель перемен в социальном развитии.
Жумабаев безмерно любил свою родину, воспевал красоту гор и степей, неоглядную даль, леса, озера. Это ясно прослеживается в таких его поэтических произведениях, как «Кокшетау», «Летнее утро», «Зимняя дорога», «Береза», «Лес», «Закат солнца», «Ветер», «Волны», «Уральские горы». Его волнует и судьба женщины: «Гульсум», «Красивее ты всех», «Жамиля» и др. В поэме «Батыр Баян» он воспел отвагу и милосердие, любовь и дружбу, показал слепоту гнева и ненависти. Во многих его произведениях противоборствуют мотивы добра и зла, отчаяния и надежды, жизни и смерти: «Волны», «Ветер», «Мечты», «Раненый», «Огонь», «Настроение», «Убаюкивай меня, смерть». В представлении Магжана жизнь и смерть постоянно сопровождают друг друга, без одного нет другого, и потому его привлекли хождения Коркута, который, убегая от смерти, всякий раз встречал новую могилу. Но, заключая поэму о Коркуте, поэт утверждает: «Не буду жалеть себя, готов умереть за свой народ, если хоть что-нибудь сумею сделать для него». Смерть — неизбежность, финал жизни, ее надо принять как должное, как конечный пункт созидания.
Воспевая «вольную» жизнь и быт кочевников, поэт как бы идеализирует прошлое, но выступает человеком объективно убежденным в необходимости борьбы за счастье своего народа за его лучшую долю.
Работа над переводами К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, русских писателей в середине 20-х гг. обогатила его духовно,-привела на твердые позиции диалектико-материалистического мировоззрения108. К сожалению, этот процесс прошел мимо внимания руководителей Казкрайкома и КазАППа. И потому замечательное стихотворение Жумабаева «Токсаннын тобы» («Союз девяноста»), опубликованное в газете «Енбекши казак», было воспринято ими как «приспособленчество», «маневр» бывшего алашордынца.
Среди старой интеллигенции, говорил первый секретарь Казкрайкома Ф. И. Голощекин в 1927 г., «мы имеем движение, напоминающее сменовеховство. Вы знаете известное стихотворение Жумабаева „90", он уже теперь пишет о „90", он на стороне „90", и многие обманываются на этот счет, полагая что он искренен». Ставя ставку на «100», т. е. на весь казахский народ, продолжал Голощекин, они проиграли, и поэтому «пробуют выиграть на „90", подыгрываются к нам, стремясь заполучить влияние для проведения своей идеологии в массы вопреки воле этих „90" ... Обманываться на счет социальной природы этих „сменовеховцев" не надо, так же как неверно будет думать, что они с нами»109. Ему вторит критик-литературовед Г. Тогжанов: «Магжан несколько „меняет вехи", пишет свое прочувствованное стихотворение ,,90", где убеждает читателей, что он теперь за „90", отказывается от „10" (баев) и т. д. Но и тут у него никакого серьезного перелома не было.
Это был просто маневр—своеобразное казахское сменовеховство...»110.
Между тем Жумабаев писал в этом произведении: «В прошлом, когда над всеми народами . восходило яркое солнце, я ошибся. Однако я ошибся, стремясь служить своей отчизне. Я не поехал на съезд Алаш-Орды, я не участвовал в его работе. Я, подобно некоторым, не ходил в адъютантах у руководителей Алаша. Я осознал, что партия Алаш не нужна казахскому народу. Теперь я увидел своими глазами и понял, что лишь Коммунистическая партия представляет 90 процентов народа, Алаш — всего 10. Я защищаю 90, потому что, всей душой отдавшись, служу Советской власти» (смысловой перевод)111. Из года в год творчество Жумабаева, овладевавшего трудным искусством классового анализа, становилось более цельным и политически, и социально.
Многие деятели культуры Казахстана, вполне отдавая отчет в сложности судьбы и творческого пути М. Жумабаева, помня его мировоззренческие колебания, подчеркивали зрелость и богатство его поэзии, свежесть многих его стихов, поразительную силу его строк об освобождении казахской женщины и др.
После (реабилитации Жумабаева в 1960 г. группа писателей, составляющая большинство в Союзе писателей Казахстана, была за то, чтобы опубликовать его труды и заполнить пробел в истории казахской литературы, другая выступала против. «К моему сожалению (и, откровенно говоря, удивлению),— пишет Сайфи Кудаш,— эту (последнюю.— М. Б.) позицию отстаивает и Сабит Муканов. Впрочем, позицию Муканова трудно назвать последовательной. В своей книге „Казахская литература XX века" он дает высокую оценку Жумабаеву-поэту. „Абай — акын ума,— пишет Муканов,— Магжан — акын акынов. Однако Магжан как акы« сильнее Абая. Нам нужно учиться у Магжана"»112. И вместе с тем С. Муканов, оставаясь верным своей старой позиции, не считал необходимым «возрождение творчества» Жумабаева.
Начиная с 1927 г. Жумабаев переключается на преподавательскую деятельность, однако в 1929 г. его необоснованно осуждают на 10 лет тюремного заключения, огульно обвинив в создании в 1921 г. общества, именуемого «Алка» («Круг»), якобы для антисоветской деятельности, хотя оно было организовано представительством Казахской АССР при Сибревкоме для широкого осведомления населения Сибири о Казахстане. Это просветительское общество позднее было квалифицировано как подпольная контрреволюционная организация казахских националистов. По ходатайству М. Горького и Е. Пешковой в 1936 г. Жумабаев был досрочно освобожден из заключения. Но в следующем году он вновь был арестован и 19 марта 1938 г. расстрелян. «В гибели Магжана, — писала вдова поэта Зулейха, — конечно повинны чуждые нравы и произвол периода культа личности... Кроме того, лично я считаю, что немаловажную роль сыграла зависть некоторых его коллег по перу»113.
В связи с новой реабилитацией поэта некоторые ученые, писатели пересмотрели свои прежние взгляды на его творчество114. Ш. Елеукенов, например, раньше характеризовал Жумабаева как алашордынца и представителя казахского декадентства, не достойного внимания. Теперь же он вдумчиво анализирует его творчество, выделяя в нем три этапа. На первом этапе (дореволюционный) Жумабаев формируется как поэт с ярко выраженным гуманистическим направлением, вырастает из просветителя-демократа в поэта-бойца национально-освободительного движения в Казахстане. Второй этап (с февраля 1917 'по 1924 гг.) является как бы переходным, в нем нет-нет да и звучат прежние мотивы. На третьем этапе творческой деятельности (1924— 1937 гг.) Жумабаев полностью принимает идеалы социализма, старается быть полезным в строительстве нового общества115.
И если в дореволюционных произведениях Жумабаева звучат национально-освободительные мотивы борьбы казахского народа с царизмом, то уже в широко известном стихотворении «Свобода», написанном в 1918 г., поэт воспевает Октябрьскую революцию, позволившую воспрянуть духом «всем голодным и обездоленным», а в 1923 г. в стихотворении «Красный флаг», он поет славу знамени, несущему народу свободу и свет:
Чей он, этот багряный флаг?
Он горит теперь над тобой,
Азиатский мой край родной.
Затерявшийся в пестрых горах.
Твой он, Азия, твой, казах!
Чей он, огненно-красный флаг!
Тех, кто знает, что бога нет,
Тех, кто верит в пламень и свет.
У кого он, яркий, в руках...
Это знамя твое, казах!
Чей он, кровью окрашенный флаг?
Тех, кто знал лишь одну судьбу,
Уготованную рабу,
Кто страдания знал и страх...
Это знамя твое, казах! 116
Жумабаев принадлежал к тому поколению деятелей культуры, которые первыми в Средней Азии и Казахстане взяли на себя инициативу соединения двух потоков культур — европейской и восточной. Среди его любимых поэтов и писателей наряду с Абаем, Шакаримом были Пушкин, Лермонтов, Гейне, Гете, Блок и др. Он увлекался творчеством М. Горького, произведения которого ценил выше всего, и в своем переводе впервые на казахском языке издал книгу (Москва, 1924), назвав «Сункар-жыры» («Песнь сокола»). Магжан выступал за тесную связь искусства с жизнью народа.
Продолжая гуманистические традиции Абая, Шакарима, Жумабаев призывает казахский народ к просвещению, знаниям в таких стихотворениях, как «Каза-гым» («Казахи»), «Онер-билим кайтсе табылар» («Как добыть знания и культуру»), «Сорлы казак» («Бедный казах») и др. Помимо поэтических произведений, переводов Жумабаев опубликовал десятки работ по общественно-политическим, этико-эстетическим вопросам. Он придавал большое значение проблемам педагогики, атеистического воспитания («Педагогика», «Наурыз» и др.). Творчество Магжана глубоко национально. Он страстно любил родную землю, истину, как мог боролся за свободу личности, дружбу, мечтал, о светлом будущем своего народа. Целью жизни Жумабаева было не только служение родному народу и отечеству своему, но и всему человечеству.
99 "См.: Простор. 1989. № 3. С. 153.
100 Кудаш Сайфи. О судьбе казахского поэта Магжана Жумабаева // Дружба народов. 1988. № 12. С. 165.
101 Там же. С. 164, 165.
102 Муканов С. Не окажитесь в черном списке, ораторы // Еңбекші қазақ 1923. 1 март; Он же. О художественной литературе: Обзор за шесть лет 1920—1926 гг. // Еңбекші қазақ 1926. 14— 15 октябрь.
103 См.: Қазақ әдебиеті 1937. 26 апрель; 1988. 30 сентябрь.
104 См.: Муканов С. Казахская литература XX века. Алма-Ата, 1932. С. 228—229, 230, 234—235 На каз. яз.
105 См.: Какишев Т., Дюсенов М. Зори Великого Октября. Алма-Ата 1981. С.51—52. На каз. яз.; Какишев Т. Исправить ошибки, превратившиеся в догму// Жулдуз (Звезда). 1988. № 11. С. 158—159; Мендекеев А. Правда глаза колет; Какишев Т. С высоты истины... // Социалистік Қазақстан. 1990. 27 июль, 29 декабрь.
106 Енбекші қазақ 1925. 14 январь
107 См.: Аймаутов Ж. О поэтическом творчестве Магжана // Ле-ниншіл жас. 1923. № 5. С. 18—34; Қазақ әдебиеті 1989. 20, 27 январь.
108 См.: Бурабаев М. С, Кайназарова С. В. Общественно-политические взгляды Магжана Жумабаева // Известия АН КазССР. Сер. (Филол. 1989. № 3. С. 3—11.
109 Голощекин Ф. И. Партийное строительство в Казахстане. С. 184.
110 Тогжанов Г. Казахская литература // Литературная энциклопедия. М., 1931. Т. 5. С. 21—22.
111 См.: Дружба народов. 1988. № 12. С. 165.
112 Кудаш Сайфи. О судьбе казахского поэта Магжана Жумабаева // Дружба народов. 1988. № 12. С. 167.
113 Жумабаева Зулейха. Письмо И. П. Шухову // Простор. 1989. № 3. С. 153.
114 См.: Тажибаев А. Жизнь и поэзия. Алма-Ата, 1960. С 46—54. На каз. яз.; Он же. Предисловие // Жумабаев М. Сочинения. Алма-Ата, 1989. С. 3—14.
115 Елеукенов Ш. Духовный мир современника. Алма-Ата, 1977. С. 12. На каз. яз.; Он же. С новой строки: Исследования. Алма-Ата, 1989. С. 295, 297, 303, 305—306. На каз. и рус. яз.
116 См.: Жумабаев М. Сочинения: Стихи, поэмы, проза. Алма-Ата, 1989. С. 188—189. На каз. яз.; Простор, 1989. № 3. С. 161 — 162. [Перевод А. Жовтиса].
Бурабаев М.С. М.Жумабаев // Общественная мысль Казахстана в 1917 – 1940 гг. – Алма – Ата: Гылым, 1991. – С.49 – 58.
