Поэт у колыбели мира
(воплощение педагогических идей Магжана Жумабаева в его поэтическом наследии)
В 2003 году в Казахстане широко отмечался 110-летний юбилей Магжана Жумабаева. Ряд публикаций "Нивы" также былпосвящен жизни и творчеству замечательного казахского поэта. Из Петропавловска в редакцию пришло письмо от Ольги Вениаминовны Назаровой, преподавателя русского языка и литературы 1-го городского общеобразовательного лицея: "... может быть, вас заинтересует предлагаемая мною статья, которая представляет результат исследования текстов стихотворений и поэм М. Жумабаева, опубликованных в книге "Пророк" (Алматы: Жибек Жолы, 2002 год). Написание этой работы было приурочено к городским педагогическим чтениям, посвященным 110-летию со дня рождения поэта". Прочитав доклад Ольги Вениаминовны, мы увидели, что это достаточно самостоятельное, вдумчивое исследование, написанное человеком увлечённым, внимательным, сумевшим осмыслить творчество Магжана Жумабаева как в личном, так и в общечеловеческом аспекте. Думаем, что и нашим читателям будет интересно познакомиться с ним.
Объят шар земной нескончаемым мраком, Пусть солнцем душа ему станет моя.
("Пророк", пер. В. Антонова)
Так можно сформулировать жизненное кредо Магжана Жумабаева.
По прошествии века неугасим свет его творчества. "Золотое слово" поэта — о самых главных вещах в жизни человека: о свободе, родине, матери, ребёнке, о родном языке, о пользе знаний и труда, о любви и бережном отношении ко всему живому.
Давайте задумаемся над смыслом строчек из стихотворения "Колыбельная" этого тончайшего лирика:
Это очень мудро —
Ждать над люлькой утра.
Не смыкая глаз.
(Пер. Т. Фроловской)
Вспомним эпопею Л. Н. Толстого. Ночное бдение у колыбели сына сблизило Андрея Болконского с его сестрой, стало опорой и спасением в кризисный момент жизни. И он решил, что "жить для себя и для своих близких — то единственное, что ему остаётся". Но деятельная натура князя не смогла довольствоваться лишь семейным кругом.
Да и можно ли всю жизнь провести у детской кроватки? Можно, если весь мир в представлении человека — это детская колыбель.
Именно таким видением мира обладал талантливейший поэт XX века, яркий общественный деятель и выдающийся воспитатель М. Жумабаев. Следуя традициям Абая, Шакарима и Ибрая Алтынсарина, он вместе со своими соратниками по партии "Алаш" Миржакипом Дулатовым, Жусипбеком Аймаутовым, Ахметом Байтурсыновым создавал учебные пособия и труды о воспитании детей. Широчайшую известность приобрела книга Магжана "Педагогика". Создан-ная в начале XX века, она не потеряла своей актуальности и в столетии XXI, потому что само творчество поэта пронизано педагогическими идеями. Они органично вплетаются в ткань многих стихотворений и поэм.
"Пропитаны солнцем творений листы", — говорит он. Природа этой солнечности — в доброте, гуманизме автора, который любит человека так же, как солнце любит землю.
Воздействие поэзии и прозы М. Жумабаева велико ещё и потому, что его лирический герой — это воплощение двух начал: родительской ласки, заботы, ответственности, любви и детской открытости миру, мечтательности, хрупкос-ти, ранимости. Ведь поэтубеждён, что
Жизнъ как степь, и в ней поэт — ребёнок,
И душа блуждать ему велит.
("Берниязу", пер. А. Парщикова)
В конце лирик в стихотворении "Моя обида на жизнь" по-детски восклицает:
О, коварная жизнь! Очарованный мир!
Вы жестоко меня обманули!
(Пер. Б. Джилкибаева)
А в написанном в это же время обращении к племяннику ("Юному Магжану", пер. Б. Джилкибаева) мудрый взрослый человек философски замечает:
Ты расти!... Жизнь идёт, как идёт караөан, —
Ни конца, ни начала пути его нет.
Вот это редкостное сочетание взрослости и детскости в душе Магжана, ко-торое так ценил в своих героях Лев Толстой, определяет истоки увлечения поэта педагогической деятельностью и в то же время помогает понять его поэтичес-кие произведения. При исследовании текстов стихотворений и поэм возникает убеждение, что тема детства — одна из главных в творчестве мастера слова.
В семантическом поле понятия "детство" у М. Жумабаева находятся такие составляющие, как "ребёнок", "мать", "игра", "дом", "колыбель". Центральным является образ ребёнка. Самые нежные сравнения использует автор, характеризуя дитя, в стихотворении "Колыбельная":
Құлыншақтар,
Қозы, лақтар —
Бәрі — ақ ұйқыда.
Сен — жұлдызым,
Сен — көз нұрым,
Кір тәтті ұйқыға.
Ты "надежда наша", "лучик золотой", "моя опора", "двери и оконцё", "мой светвокне", "счастье.утешенье, спасенье", "звезда", "птенчик", "цыплёнок", "бе-лыйбарашек", "верблюжонок", "волчонок".
В стихотворении "И меня ты, Смерть, убаюкай" (пер. Л. Степановой) поэт говорит о своём умершем сыне:
Ангел чистый, младенец милый,
Нежноликий и светлокрылый,
Как роднак, его смех звенел.
Беззащитность ребёнка подчёркивается метафорическим образом: "Яго-динка на ветке тонкой...". Но похожие слова Магжан находит и для девушки, скорбящей о своей судьбе:
Отчего же надломилась,
Словно веточка, душа?
("Печальная красавица", пер. Т. Васильченко)
В трактате "Педагогика" поэт говорит: "Ребёнок — ивовый прутик. Как его согнёшь, таким он вырастает. Но если захочешь потом изменить положение ствола, можно сломать дерево".
Слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами "веточка", "прутик" подчёркивают хрупкость души молодого человека. Как к своему ребёнку, относится автор к девушке — героине излюбленного им жанра посвящения ("Гуль-сум", "Посвящение Ж.", "Посвящение Ф.", "При расставании" и другие).
Он восклицает, любуясь мальчиком: "Ребёнок этот с личика свежей, чем земляничка...". И восхищается девушкой:
Спелым яблочком светилась —
И юна, и хороша...
Ока зеница, ты так ещё молода...
К женщине Магжан относится с пушкинским обожанием и в то же время с отеческой заботливостью, как к своему дитя:
Мой белый ангел, верный лучик мой...
Ты — мой Аллах, тебе молиться буду...
Даже родная земля, степь для поэта — ребёнок: "озорница, баловница" у ласковой матери — солнца ("Весной", пер. А. Жовтиса).
Символично название одного из стихотворений, обращенного к народу — "Мой казах". Как и Абай, как и М. Дулатов, воскликнувший: "Проснись, казах!", поэт-гражданин Жумабаев по-отечески призывает соплеменника: "В храм войди наук и ремесла", "завоюй свободу как батыр народа", трудись "до горького пота на благо добра", "плыви через бурю вперёд — лишь в движении и только в труде всё живое живёт".
Велики, благородны цели, которые просветитель указывает молодому поколению:
И века грядущего будешь достоин,
И равным по духу будь миру всему.
Итак, маленький человек — это один из главных адресатов поэтических строк Магжана. Но поэт пользуется одними и теми же сравнениями и эпитетами, чтобы охарактеризовать и ребёнка, и свою возлюбленную, и родную землю, и свой народ. Это даёт основание к утверждению, что образ ребёнка — центральный в творчестве лирика.
К тому же часто и сам поэт ощущает себя ребёнком. В лирическом монологе "Откровение" (пер. Н. Черновой) звучит признание:
И, безумным слывя, как ребёнок, чудачу...
Поражает свойственный лирическому герою масштаб и радости, и горя (оно "безмерно, как мир перед концом"), максимализм юного человека: полюбив, "всю беру без остатка — и душу, и плоть".
Детскую беззащитность перед жизненными невзгодами подчёркивают строки:
Жизнь — безбрежная степь.
Босоногий малыш —
Спотыкаясь, иду — и не верю в напасти.
И снова метафорический образ:
Я—дитя, мотылёк, а надежда — огонь,
Я на пламя лечу — и плачу головою.
Магжан уверен в том, что поэтом становится только тот человек, который сохранил в себе непосредственное, детское восприятие, мечтательность, цена которым — отрыв от жизненной реальности и, как следствие, жертва, гибель на пути к истине:
Акын простодушен, как в небе луну Увидевший мальчик-мечтатель, Пойдёт на огонь, любопытством горя. Сгорит, не увидев в том цели.
(поэма "Батыр Баян", пер. Б. Джилкибаева)
Призвание поэта — увидеть в мире невидимое и подарить это открытие людям. Но постичь тайны мироздания сумеет лишь ребёнок:
Месяц май — это время, когда чудеса
Смотрят детям, просторам и рекам в глаза.
("Посвящение Ф.", пер. С. Мнацаканяна)
В чём секрет этого феномена? В стихотворении 'Тайна" лирик замечает:
Тайна — простор.
Тайна — дитя...
Кто разгадает?
Думается, просветительская и творческая деятельность М. Жумабаева и есть поиск ответа на этот вопрос. Поэт-ребёнок блуждает ("как душа ему велит"} по просторам жизни — степи и пытается разгадать, что есть мир и кто же он сам в этом мире.
ГЪворя о своих корнях, лирик произносит слова благодарности матери "за жизнь и за солнечный отсвет степей", считает себя сыном народа:
Мой народ справедлив: он, жестокий к врагам,
Примет сына, стихов его кровную связь...
("Моему перу", пер. Б. Джилкибаева)
Магжан, следуя традициям тюрков, называет себя орлом, тигром, волчонком. Он "юный воин с пламенем в душе", который сражается за свободу "золотой матери" — родины:
Дети тюрков-батыров, у топчущих нас
Перехватим ременья поводий!
("Горы Урала", пер. В. Антонова)
И вдохновляет молодых на эту борьбу оставшийся свободным язык отцов:
Своих детей заботливой рукою
К себе притянешь, мой родной язык!
("Родной язык", пер. С. Мнацаканяна)
Язык, "пламенный, как солнце над мирами", — высшая духовная ценность для мастера слова, который осознаёт свою высокую миссию:
Иду я, спешу к вам, сын солнца, пророк! ("Пророк", пер. В. Антонова) Поэт тогда становится пророком, когда его слово содержит мудрость, переданную наставниками, духовными учителями. Так, в посвящении "Золотому Хакиму Абаю" (пер. Л. Шашковой) Магжан говорит о вселенском значении деяний великого поэта и человека и утверждает:
Будет время, и будут достойные дета.
И поймут твоё слово — что жизни основа...
Тем самым он опровергает утверждение о том, что нет пророка в собственном отечестве.
Тяжек путь поэта. Мучительны одолевающие его сомнения в значимости собственного творчества. Обращаясь к Джамбулу, талантливейший мастер слова Магжан просит:
Мой агай! Я со смертного ложа восстал.
Посмотри на меня! Приласкай!
Ты в сиянии мудрости, славы земной —
Хоть искринку свою мне подай!
Итак, отвечая на вопрос о том, кто он в этом мире, лирический герой Жумабаева (и, надо полагать, сам поэт) считает себя потомком древних тюрков-воителей, осознаёт себя борцом за свободу, независимость родины, преемником великих поэтов и называет себя сыном Солнца, пророком.
Поэт, утверждавший "Я ребёнок", становится для потомков учителем, с отеческой любовью открывающим им глаза на мир. Но откровения, пророчества мастера слова звучат подчас удивительно по-детски. Таково уж свойство высокохудожественного слова. Ведь природу образа определяет удивление простодушного мыслителя, не принимающего во внимание чужие толкования и полагающегося лишь на собственную фантазию. Этот процесс художественного познания мира удивительно напоминает детскую игру "Что на что похоже?". Слывя "безумным" так же, как когда-то легендарный Коркут, Магжан вкладывает в уста героя одноимённой поэмы такие слова:
Эта жизнь — погремушка для меньших ребят...
Жизнь была как игра, я был резвый шалун...
("Коркут", пер. Б. Джилкибаева)
В стихотворении "Внук и бабушка" из уст ребёнка звучит такое объяснение:
Вся земля — это мяч для игры...
"Голова человека — лишь мяч для игры, а игрой забавляется Бог", — говорит другой герой. Он вторит казахской пословице: "Что матушка-жизнь человеку даёт, тётушка-смерть отнимает.
Мироздание поэта — это космических масштабов дом, юрта. На видном месте в нём находится домбра. Но этот инструмент особый. "Жизнь и смерть — две струны на великой домбре..." ("И жизнь, и смерть — судьба моя", пер. С. Мнацаканяна).
Создание семьи, постройка жилища тогда только имеют смысл, если служат главной цели — рождению ребёнка, а значит, преодолению смерти, продолжению жизни. И поэтому средоточием жизни в доме, её символами являются детская кроватка, игрушки. Магжан считает очень важным именно младенческий период развития человека. Опираясь на традиции народной педагогики, просветитель в своём учебнике говорит, что дитя нужно воспитывать с колыбели. Именно колыбель оказывается центром художественного мира поэта. Провозглашая важность воздействия материнского голоса, слова на младенца, он создаёт несколько колыбельных песен ("Колыбельная", "Зрачок мой"), стихотворение в прозе "Птенец взмахнул крыльями", посвященное выходу в 1916 году рукописи журнала "Балапан" ("Птенец") в Омской учительской семинарии, где автор учился.
Но особое значение имеют стихотворения, в которых содержится метафорический образ колыбели как средоточия самого дорогого для матери и отца. Для М. Жумабаева таким сокровищем является не только дитя, но и взрослый человек, и весь мир. Мастер слова называет Туркестан колыбелью "всех тюркских племён", Алтай — колыбелью "детей Алаша". Детская люлька становится символом родины.
Необычайно многогранно у Магжана понятие "баюкать". Проводя бессонные ночи у постели ребёнка, мать, припевая, качая, усыпляет дитя, давая ему спокойствие, отдых. В художественной вселенной поэта песня соловья, "колыбель качая, тебя несёт на крыльях в синь небес, и ты взлетаешь, разум свой теряя" ("В саду Турана", пер. Н. Черновой).
Используя приём параллелизма, автор говорит о единстве человека и природы ("Летнее утро", пер. В. Антонова):
Непостоянный ветерок Колеблется, как в колыбели.
Готов себя раскрыть цветок. Чтоб лепестки запламенели.
В подстрочнике мысль о готовности цветка раскрыться выражается такими строчками: "Расцветает цветок, из ребёнка превращается во взрослого".
В стихотворении "Тихая песня" (пер. Т. Васильченко) первая часть под названием "Жемчуг" содержит сложный метафорический образ. Пена, украшающая волну, сравнивается с жемчугом. Но жемчуг, увенчивающий волны. — это мысли, которые рождаются в волнующейся душе. И вместе с тем игра волн — это способ, который использует природа для самовыражения. Понять, что хочет она сказать, можно, если довериться чувствам:
Сердцу доверясъ, принять мы вольны
Весть, что волна нам вручает.
Мысли, как жемчуг, ясны.
Жемчуг, что волны венчает.
Мысли волной укачает.
Может, коснётся заветной струны.
Шорох жемчужной волны...
И опять параллель: струны души — струны "Жизнь" и "Смерть" великой домбры мира.
Итак, колыбель для М. Жумабаева — это символ Родины, символ единства природы и человека. Сама природа баюкает, успокаивает его, вносит в его жизнь гармонию, затрагивает сокровенные струны души.
Метафора "струны души" осмысливается поэтом по-новому. Ведь струны эти— трагическое и жизнеутверждающее начала. "Юный воин с пламенем в душе" в стихотворении "Берниязу" (пер. А. Парщикова) является на поле брани жизни и смерти. Поэт-мечтатель утверждает, что, прежде чем сразиться с этими непримиримыми врагами, надо "петь, созвучием связывая их".
Но слова колыбельной для жизни и смерти подбираются с трудом, гармонизировать отношения людей в разрушающемся мире ровеснику XX века необычайно трудно. Изнемогший под непосильным бременем обстоятельств, в столкновениях с несправедливой судьбой, несчастный отец, скорбящий о потере сына, лирический герой стихотворения "И меня ты, Смерть, убаюкай" (пер. Л. Степановой) обращается к самой "тётушке-смерти":
Посади к себе на колени.
Влей мне в душу успокоенье!..
Всю до капли я выпью муку.
Ты приди ко мне, убаюкай, —
Убаюкай, смерть, убаюкай.
Неизгладимое впечатление производит это полное трагизма признание поэта, ощущающего себя потерянным, одиноким ребёнком...
К сожалению, для веселья "планета наша мало оборудована". И это особенно остро чувствует не смыкающий глаз над колыбелью ребёнка лирический герой:
Вижу лик прекрасный.
Знаю, жизнь опасна —
Солью жжёт глаза.
("Колыбельная", пер. Т. Фроловской)
Но в том и состоит смысл жизни родителя, воспитателя, чтобы вымолить у судьбы лучшую долю для своего дитя, вырастить вопреки всему "невинный душою, любви и доверья цветочек" (поэма "Батыр Баян", пер. Б. Джилкибаева), защитить его от жизненных бурь.
Такую миссию возложил на себя поэт-мечтатель, движимый любовью к человеку, болью и ответственностью за него. Колыбельная песня Магжана предназначена всему бушующему миру.
Лейтмотивом всего его творчества является тема детства. Это доказывается присутствием в большей части его текстов метафорических образов матери, ребёнка, колыбели, полисемантикой слова "баюкать". Излюбленными жанрами лирика являются стихотворения-посвящения, колыбельные песни, слова назидания.
Увлечение педагогическими идеями объясняется особым мироощущением автора, который считал, что детство — очень важная пора в жизни человека ("возраст детства — царский трон") и что поэт должен сохранить в себе черты ребёнка.
Используя метафорический образ колыбели как вместилища для целого мира, автор призывал людей к бережному отношению ко всему живому и, прежде всего, к самим себе, к тому, что заложено в них с самого раннего детства.
Поэт-гуманист хотел убедить читателей в первостепенном значении этой поры для дальнейшей жизни человека и всего общества. Думается, он сумел побудить людей относиться к миру ребёнка как к высшей ценности на земле. Магжан уверен, что мир детства — это тайна. Постигая её в течение всей жизни, лирик познавал самого себя.
Ты прислушайся к ветру, и стихиям иным.
Ты задай своей жизни любые вопросы.
И тогда ты поймёшь, что развеянный дым —
Это я одинокий под небом ночным.
("Посвящение Ф.", пер. С. Мнацаканяна)
Каждый из нас — частичка поэтической вселенной, созданной гением тончайшего лирика XX века.
Поэт по-прежнему с нами, он у колыбели ребёнка, века, мира.
Назарова О. Поэт у колыбели мира // Нива. – 2005. - №10. – С.172 – 178.
