Сея доброе, вечное
(воспоминание Т.П.Нетесовой, бывшей ученицы школы № 7 им. Пушкина г. Петропавловска)
После появления моего очерка «Его называли казахским Пушкиным» в марте 1989 года (кстати, это была первая публикация в Северо-Казахстанской областной газете о Магжане Жумабаеве) в редакцию стали приходить письма, раскрывавшие те или иные черты удивительно самобытной, многогранной личности поэта, верного сына своего народа.
Первой откликнулась Татьяна Петровна Нетесова, бывшая учащаяся школы №7 им. Пушкина г. Петропавловска, в которой преподавал Магжан Жумабаев.
«Я, как правило, читаю цубликации, которые посвящены или связаны с именем великого русского поэта А.С. Пушкина, очень любимого мною, - писала она в адресованном мне письме. - Поэтому, когда я однажды взяла в руки областную газету «Ленинсное знамя» и увидела очерк «Его называли казахским Пушкиным», решила внимательно его прочесть.
Мое внимание привлек снимок, на котором был запечатлен юноша с курчавыми волосами, тонкими чертами лица, которое показалось мне очень знакомым. Прочитала публикацию, долго разглядывала фото и уже без всякого сомнения определила: герой очерка и наш учитель русского языка и литературы, который вел уроки в неполной средней школе №7, носящей имя А.С. Пушкина, - одно и то же лицо. Он преподавал в 6-7-х классах. Было это в 1936 году, в первом полугодии. Школа находилась в двухэтажном деревянном здании, в котором позже стала располагаться станция юных техников. Когда Магжан Бекенович в первый раз вошел к нам в класс, мы, признаться, засомневались, сможет ли он вести на соответствующем уровне уроки языка и литературы, но уже после первого занятия все сомнения рассеялись, а после нескольких уроков мы просто полюбили нового учителя, особенно за то, как он вел литературу. Магжан Бекенович так увлеченно и интересно рассказывал, столько много знал, так отлично владел словом, что все ученики, даже самые вертлявые мальчишни, слушали его, затаив дыхание.
Когда по расписанию выпадали смежные уроки литературы и русского языка, Магжан Бекенович, как правило, не покидал класса, а меня нсвозможно было выгнать. Я ловила каждую свободную минуту, чтобы поговорить с полюбившимся всем нам учителем. В то время я не по возрасту многое помнила наизусть. Магжан Бекенович знал об этом и охотно беседовал со мной. Нередко просил прочитать наизусть любимые мной стихи. Помню, как читала «Памятник» А.С. Пушкина, и учитель похвалил меня за хорошее чтение.
Во время наших коротких внеклассных бесед, когда его кружком обступали ребята (как правило, Магжан Бекенович не торопился в учительскую), лицо учителя менялось, теплели грустные глаза, появлялась легкая улыбка, которая всегда располагала к нему его питомцев.
О себе он никогда ничего не говорил, хотя мы нередко просили его рассказать о своей жизни. А вот любовь к литерагуре успел привить многим, хотя уроки вел недолго. Из школы исчез неожиданно, так и не закончив учебного полугодия.
На расспросы, где он, что с ним, директор школы, завуч и преподаватели отвечали коротко: «Отозван в Алма-Ату как поэт». В том, что Магжан Бекенович - поэт, никто из нас не сомневался, хотя мы и не читали его стихов.
Прошло еще немного времени, и всех нас разбросала судьба по различным дорогам жизни. Не знаю, как кто, а я нередко вспоминала об уроках литературы, которые давал нам Магжан Жумабаев, может быть, потому, что сама стала учительницей и старалать ему подражать. Как и у многих людей довоенного поколения, трудная судьба выпала и на мою долю. Закончив семилетку и педкурсы, я поехала работать учительницей в село Шаховское, потом стала заведующей школой в Толмачевке (это недалеко от Асанова), где, кроме русских, жили казахи, украинцы, немцы.
Уже во время войны пошла работать на завод имени Калинина, стала электриком, на «когтях» по столбам лазала, женское ли дело? Но ничего - приспособилась. Одной пришлось растить двух сыновей, один из них трагически погиб.
Одним словом, много было в моей жизни горького, и, как самые светлые мгновения, оставались в памяти уроки Магжана Жумабаева на русском языке. Но о дальнейшей судьбе любимого учителя ничего не знала. И вот я прочитала в областной газете о жизни и судьбе прекрасного поэта и мужественного человека с большой буквы, нашего любимого учителя...».
Глубоко символично, что тот, кого называли казахским Пушкиным, преподавал в школе имени Пушкина, расположенной на улице, также носящей имя великого русского поэта.
Как видно из письма, Магжан своими знаниями, эрудицией способствовал глубокому освоению творчества классиков русской литературы, прекрасно владел материалом, отлично знал язык.
Наш известный краевед, неутомимый следопыт родного края Михаил Бенюх, включившийся в поиск материалов о Магжане, первым в облгосархиве г. Петропавловска обнаружил документы о его деятельности на ниве просвещения. Они содержат сведения, позволяющие представить «нулевой цикл» советского школьного строительства.
«По приходе красных, - сообщается в отчете школьного подотдела Петропавловского отдела народного образования за 1920 год, - на бумаге числились 262 школы с 574 преподавателями. Фактически большинство из школ не функционировало: в уезде - из-за отсутствия учащихся и школьных принадлежностей, в городе - из-за расквартирования в школьных помещениях солдатских казарм...».
«Книга учета личного состава школ Петропавловского уезда» за этот же год дает представление о формировании «учительского корпуса». В ней имеется пометка: «Жумабаев Магжан... временно назначен на должность заведующего Успенского районного отдела народного образования с 1 апреля 1920 года». В ведении заведующего находились школы в Булаевском и Возвышенском районах.
Вероятно, именно в это время, предполагает М.Бенюх, Жумабаев стал особенно интенсивно работать над созданием учебников и пособий для советских казахских школ. В тексте протокола «Объединенного совещания от 31 января 1921 года, созванного Народным комиссариатом просвещения и членом редакционной коллегии при Госиздате КАССР Ахметом Байтурсыновым по вопросу составления и перевода учебников на киргизском (казахском) языке для Киргизской единой трудовой школы 1-й и 2-й ступеней» в числе согласившихся принять участие в осуществлении задуманного называются «товарищи Магжан Жумабаев, Макаш Турганбаев, Кожмухамет Кеменгиров, Жумагали Тлеулин». К этому времени уже готовились Жумабаевым переводы «Киргизской истории» и «Педагогики». Объединенное совещание поручало ему написать «Теорию словесности киргизского языка». Было решено составление и перевод учебников закончить к 1 июня, «с тем, чтобы отпечатать и издать летом к началу будущего учебного года».
Фамилия Магжана вновь встречается в «Списке школьных работников и педкурсов Акмолинской губернии» за 1921 год. В документе указывается, что «Жумабаев Магжан Б. назначается лектором Петропавловских трехгодичных педагогических курсов с 1 ноября 1921 года».
Но, сея доброе, вечное в тяжелейшие дни после гражданской войны, когда свирепствовали эпидемии, хватала за горло костлявая рука голода, безысходную тоску вызывала разруха, Магжан не мог оставаться в стороне от бед и чаяний народных. И красноречивое свидетельство тому - его деятельность на очень ответственном посту заместителя председателя Акмолинской губернской чрезвычайной комиссии помощи голодающим, следы которой были обнаружены в документах облгосархива в 1997 году и представлены в публикации заведующего отделом этого учреждения М.Мелехина.
(Об этом подробно рассказывалось в материале К.Муканова «Магжан в Петропавловске», опубликованном в 8-м номере «Нивы».- 2003.- С.72-79.. - Прим. ред.).
«Как сегодня помню образ Магжана-ага, - вспоминала бывшая выпускница Петропавловского педтехникума 3.Садвакасова, - в ту пору, когда преподавал поэт - среднего роста, плотного, крепкого телосложения, светлое лицо, густые черные волосы, элегантный, всегда аккуратно и красиво одетый. Его лирические стихи пленили нас, и мы с нетерпением ждали следующей встречи с ним. Непринужденные беседы, мудрые советы нашего наставника оставили незабываемые впечатления. Мы хотели быть похожими на него и, честно говоря, были в него влюблены».
А вот свидетельство доцента КазПИ им. Абая Бакшилова о том, как воспринимали Магжана в обществе, приведенное племянницей поэта Р.Жумабаевой: «Мне было 15 лет. На одной из вечеринок все с нетерпением ждали Магжана, особенно девушки и женщины. Он пришел с опозданием, яркий, красивый. Одет был необычно. Скинул макинтош, небрежно бросил белые перчатки. Извинился. Но дамы сразу попросили за опоздание плату стихами экспромтом. Стихи были выданы, великолепные, блестящие, искрящиеся юмором».
Умирбай Ибраев, бывший ученик совпартшколы, в которой намного раньше, чем в школе им. Пушкина, преподавал Магжан, одновременно давая уроки по русской и казахской литературе в педтехникуме, вспоминает, что в учебное заведение учитель являлся всегда аккуратно одетым.
Невольно возникал вопрос, откуда же берут начало истоки эрудиции Магжана, где и когда выходец из глухого аула обрел тот самый европейский блеск, который, подобно лучу солнца, озарил его современников?
В какой-то мере пролило свет на это обстоятельство письмо писателя из Караганды Жаика Бектурова, в котором он писал нам в 1993 году:
«Как представитель Союза писателей Казахстана, я долгие годы принимал участие в работе Омского отдела Всесоюзного географического общества, выступал на юбилейных сессиях этой организации. На одной из сессий меня приняли в члены этого общества. Совместно с омскими учеными и литераторами по мере сил способствовал установлению мемориальных досок на зданиях Омской учительской семинарии нашим землякам - видному поэту С.Сейфуллину, общественному деятелю Н.Нурмакову, бывшему слушателю кадетского корпуса, выдающемуся просветителю Ч.Валиханову, директору семинарии, крупному исследователю казахской степи А.Н. Седельникову, одному из ведущих авторов капитальной книги «Киргизский край», изданной в Петербурге в 1903 году, а также книг «Акмолинская область» и «Озеро Зайсан».
В те годы я познакомился со многими омскими учеными, литераторами и журналистами, в том числе ныне покойными профессорами В.В. Берниковым, внуком известного русского поэта, автора «Конька-Горбунка» П.Ершова, и доктором сельскохозяйственных наук В.К. Ивановым.
Валентин Константинович Иванов был близким другом казахских писателей и общественных деятелей, которые в начале нашего века учились в Омске, в частности, Сакена Сейфуллина и Магжана Жумабаева. Он много рассказывал об истории учительской семинарии, которая открылась в Омске еще в начале 70-х годов 19-го столетия и считалась в то время Сибирским университетом. В 1967 году В.К. Иванов передал мне свои воспоминания о казахских воспитанниках Омской учительской семинарии.
Город Омск имеет для нас исключительное культурное и экономическое значение. Здесь впервые были опубликованы в оригинале стихотворения великого Абая, здесь совместно с А.Н.Седельниковым наш крупный ученый и востоковед А.Н. Букейханов составил географическое, этнографическое и экономическое описание обширной казахской степи. Казахский ученый-демократ и путешественник Чокан Валиханов окончил здесь кадетский корпус и стал первым казахом, принятым в действительные члены Русского императорского географического общества выдающимся представителем русской и казахской демократии, служившим связующим звеном дружбы наших народов.
В 60-х годах я не смог предложить воспоминания ныне покойного В.К. Иванова в печать, потому что в них содержались строки о нашем замечательном национальном поэте Магжане Жумабаеве, в то время накрепко запретном не только для печати, а даже для устного упоминания. Мне не хотелось вычеркивать строки В.К. Иванова, написанные им от всей души о большом казахском поэте. До сих пор воспоминания Иванова хранились в моем личном архиве. Поскольку сейчас как казахские, так и русские читатели имеют в своих библиотеках произведения М.Жумабаева, я решил предложить воспоминания русского ученого-педагога о наших казахских и русских друзьях».
